Фестиваль Мартина Макдонаха – третий по счету, объединивший в любви к современному драматургу 16 театров из 10 стран – уникален своей возможностью сравнить несколько версий пьес «нового Чехова».
Для режиссеров – это еще и школа, ведь опытным «скульпторам души» всегда есть чему поучиться друг у друга и что друг у друга «подсмотреть».
Собственно, фестиваль изначально задумывался Сергеем Федотовым, автором идеи и первооткрывателем МакДонаха в России, как фестиваль-лаборатория, и на правах хозяев площадки театр «У Моста» вне фестивальной площадки также щедро делится опытом.
Одна из интересных пьес для такого «режиссерского разбора» - «Безрукий»(16+), где диапазон режиссерской мысли очень широк - от сатиры и гротеска до глубокого психологизма реальной человеческой трагедии, где смех - сквозь слезы.
Жестокость главных героев – Марвина и Кармайкла – неудивительна. МакДонах, по словам эксперта Анны Вардугиной, проведшей в рамках Третьего фестиваля лекцию о подходах к постановкам Мартина МакДонаха в Великобритании, писал свои пьесы, когда степень жестокости в британской драме зашкаливала. Это продолжается – во многих театрах зрителям первых рядов выдают защитные накидки, чтобы не испачкать одежду реками театральной крови, которую столь
В рамках фестиваля своими версиями «Безрукого» поделились с публикой три театра: уже упомянутый «У Моста», Национальный Албанский театр в Скопье (Македония) и долгожданный чешский Cinoherni klub. Режиссер Ондрей Сокол из Праги и был когда-то первооткрывателем МакДонаха в Европе, а затем – человеком, заразившим МакДонахом Сергея Федотова.
В Пермь – с Бродвея
«Безрукого из Спокэна»(16+) театр «У Моста» показал вторым в мире и первым России – в 2011 году, сразу после Бродвейского театра.
С первых секунд на сцене - выстрел. Дальше, как выразился один из героев спектакля, «всё было только хуже и хуже». А точнее, безумнее и безумнее. Сергей Федотов определил жанр спектакля как «психологический коМикс». Действительно, «коМикс»: отрезанные руки на полу, прикованные к батарее люди, выстрелы и танцы портье в боксёрских трусах. Всё в этой комнате смешалось: угрозы смерти и любовь, ненависть и милосердие, отчаяние и надежда.
Мервин Сергея Мельникова – непредсказуемый и сумасшедший. Он хозяин отеля и хозяин сцены: переставляет предметы, открывает и закрывает занавес, крушит всю комнату. Его дикие танцы зал каждый раз встречал смехом и аплодисментами.
Кармайкл в исполнении Владимира Ильина мрачен и сосредоточен, яростен и одновременно трагичен во время рассказа истории об утрате руки.
Действие почти трёхчасового спектакля происходит в одной комнате. Пространство умело организовано и подчиняется героям, действует с ними в одном ритме. Даже радио замолкает, когда Кармайкл наводит на него курок.
Свет подчёркивает настроение момента: кроваво-красный заливает лицо разъярённого Кармайкла; монолог Мервина звучит в доверительно-полутёмной комнате. Окно, через которое герои спускаются по пожарной лестнице, расширяет мир спектакля. За ним силуэты многоэтажек, гудки машин, туман. Сделай шаг – и ты в Америке.
Комната отделена от зрителей невысокой перегородкой. Иногда герои переступают через неё, чтобы стать ближе, сказать самые важные слова. Туда же Кармайкл кладёт фотографию матери, когда решает умереть.
За шумом, перестрелками и смехом в спектакле Федотова видишь человека и его одиночество. Его желание избавиться от чувства неполноценности, оправдать свою неспособность пребывать в реальности, где единственный, кому есть до тебя дело – гиббон в клетке. Каждый справляется, как может: наркотиками или бессмысленным по своей сути поиском отрезанной руки.
В конце Кармайкл обливает себя бензином, садится на чемоданы, берёт в рот сигарету и несколько раз безуспешно щёлкает зажигалкой. Огня нет. А значит, есть надежда? Мы не знаем, что дарит своим персонажам МакДонах: новую жизнь или продолжение мучений. Но когда герои спектакля выходят на сцену, когда Мервин садится на чемоданы рядом с Кармайклом, мы, кажется, понимаем, как отвечает на этот вопрос сам Сергей Федотов.
Сюрреализм из Македонии
Национальный Албанский театр в Скопье (Македония) – важное культурное учреждение для албанцев. Все постановки театра идут на албанском языке, хотя большинство македонского населения на нём не говорит. На Фестиваль МакДонаха театр привёз «Безрукого»(16+).
Зрители заходят в зал – актёры уже на своих местах. Играет тревожная музыка. Сцена погружена в полутьму и напоминает камеру пыток. Чёрная ткань, похожая на мешок, висит на цепях и медленно раскачивается – в ней человек. В глубине сцены двое сидят на стульях. Впереди Кармайкл (Адем Карага) – крупный, бородатый мужчина в чёрном кожаном плаще с кровавым подбоем, наводящим на мрачные мысли – обрубком руки катает по полу детскую машинку и иногда выпивает из светящегося зелёным стаканчика.
Цепи, наручники в воздухе, пара чёрных квадратных ящиков на колёсиках, чемодан, два весящих силуэта дверей справа и слева, стулья за ними – все предметы на сцене. Остальное – словно густой кошмарный сон вокруг.
Мэрилин (Амернис Нокшики) совсем не так легкомысленна, как в пьесе МакДонаха. Она выдаёт адрес дома не по наивности, а потому, что Кармайкл хочет перерезать Тоби (Хевдет Яшари) горло. Мэрилин же начинает кидать ботинки в свечу, в том числе и ботинки Тоби.
Мервин (Луран Ахмети) неопрятный, странный – кто он? Просто безумец или хозяин отеля – мирка этого спектакля?
Мэрилин и Тоби, большую часть спектакля закованные в наручники, закреплённые на весящей конструкции, похожи на марионеток. Мервин свистит в свисток – оба оседают на колени и ждут конца его монолога. Мервин свистит снова – поднимаются, продолжают действие.
Покидая «комнату», герои проходят через силуэты дверей (тоже подвешенные на цепи) и садятся на стулья. Всё иллюзорно и не имеет чётких границ. Но реальны и ощутимы чувства героев: страх, любовь, ненависть и милосердие. И – то ли в наказание, то ли из сострадания продолжение жизни и надежды – осечка зажигалки не дает сгореть дотла.
Театр из Македонии с постановкой «Безрукий» получил заслуженный положительный отзыв от театрального критика Бориса Туха: «Мне было очень интересно наблюдать, как драматургия МакДонаха проявляется в театрах других стран. Мне очень нравится, что в этом спектакле актеры общаются больше с залом, чем друг с другом. Они очень четко посылают в зал посыл о жестокости мира. Эта жестокость подчеркнута и сценографией: отрубленные руки валяются как мусор, но мы «привыкли к этому». В какой-то момент это шокирует, а в какой-то – это привычный мир». Борис Тух подчеркнул, что такое прочтение приводит к тому, что ирония и парадоксальность макдонаховских пьес утрачивается и отступает на второй план.
Театровед Вера Шамина дополнила Бориса Туха своим комментарием: «Спектакль был очень мощный, но самая кульминация могла быть сильнее, острее. С самого начала была задана высокая нота напряжения, и спектаклю уже некуда было прорастать».
Посмотри на свою руку – на месте ли она?
Театр из Чехии Cinoherni klub славится тем, что открыл для Европы когда-то неизвестного никому Мартина МакДонаха. И вот, он выступает на сцене Пермского театра «У Моста» со своим спектаклем «Безрукий из Спокэна»(16+). Бандитская постановка создана в лучших традициях МакДонаха. Перестрелки, наркоторговцы, разбросанные по сцене руки, и все это блюдо щедро приправлено прекрасным черным юмором.
Центральный образ спектакля - портье Марвин (Мартин Фингер). Уверенного в себе портье, кажется, совсем ничего не удивляет. Беззаботно жуя жвачку, он заходит в номер Кармайкла (Марек Тацлик), из которого он только что слышал выстрелы. Перед собой Марвин видит подозрительного мужчину без руки. Но его это нисколько не пугает, а наоборот, разжигает интерес. Когда, в этом же номере он встречает пристегнутых к батарее Тоби (Ондрей Сокол) и Мэрилин (Маркета Стегликова) среди разбросанных рук, он опять же ведет себя непринужденно и много шутит. Кто-то считает его ненормальным, а у кого-то персонаж вызывает уважение. И непонятно, действительно ли он наркоман, и в его миражах мир еще невероятнее, то ли ему так скучно, что он рад всему хоть сколько-то интересному.
Марвин одинок. Не зная, чем заполнить свою жизнь, он мечтает о подвигах, жизни в перестрелках и погонях. Когда Кармайкл приставляет к его виску пистолет, портье не боится смерти, ему нечего терять. Единственный, кого так ценил Марвин – гиббон из зоопарка. Он посвятил ему целый монолог, обращаясь к зрителям. Но гиббон скончался. Марвину больше не за что держаться в этой жизни. Он готов на любое безумство, чем даже пугает главного бандита этой постановки – Кармайкла. Тот, кого все так боялись вначале, стал опасаться обычного портье, фигура которого совсем не вызывала ни у кого интереса.
Кармайкл же, наоборот, больше ни на кого не наводит ужас. В самом начале он – равнодушный, хладнокровный убийца, готовый пойти на все, чтобы найти свою пропавшую руку. Но, разговаривая с мамой по телефону, он не притворяется крутым парнем. Он выглядит подростком, которого отчитывает мать за дурные проделки. После разговора с ней, он обижается и начинает громко рыдать. Все крутые парни в итоге оказываются чьими-то непослушными сыновьями…
За всем этим разговором следили прикованные к батарее наркоторговцы Мэрилин и Тоби. Постоянно ругающаяся парочка, вечно находящая друг в друге какие-то недостатки. Но, кажется, они друг друга стоят. За всеми придирками стоит любовь, как бы странно она не проявлялась.
Режиссер постановки в конце отпускает Марвина из номера Кармайкла. Что с этим бесстрашным портье будет дальше? Найдет себе новое приключение? А может, останется в гостинице смущать своим поведением гостей? Да кто его знает, этого чудака.
Главное же, что можно было заметить на выходе из зала – сумятица чувств, немые вопросы, которые задавали себе зрители, ошеломленные постановкой. Искренность и точность образов, когда именно с тобой, кажется каждому, говорит нервно курящий сигарету за сигаретой Марвин – дает эффект подобного погружения.
Ведь суть «Безрукого» не в отсутствии руки, а в отсутствии любви. Главной своей теме Мартин МакДонах не изменяет. Он изменяет мир своей правдой жизни. А фестиваль – словно лупа, фокусирует аудиторию на самом интересном.
-
-
Все новости
